I hate

[monday13]

Автор:  Mondays
Соавторы: adfoxky
Фэндом: Far Cry 3
Основные персонажи: Ваас Монтенегро, Джейсон Броди
Пэйринг или персонажи: Ваас/Джейсон, ОС
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, Экшн (action), AU, ER (Established Relationship), Занавесочная история
Предупреждения: OOC, Насилие, Нецензурная лексика, ОМП
Размер: драббл, написано 4 страницы, -//- частей
Статус: в процессе написания

1. День Святого Валентина

Вы в курсе, что я ненавижу праздники? Любые праздники. Даже свой день рождения я и то не перевариваю, он — это лишнее доказательство того, что еще лет двадцать и я точно умру, если меня не убьют раньше. А вот сегодня четырнадцатое февраля. Знаете, что это значит? Это значит, что сегодня день всех влюбленных. Понимаете? Влюбленных. Вы думаете, я люблю Монтенегро? Я его ненавижу. И если кто-нибудь там скажет про один шаг между любовью и ненавистью, я окуну его головой в кастрюлю с кипящим шоколадом.

— Очаровательно выглядишь. Особенно сзади, — голос наигранно сладкий, с издевкой. Он испытывает меня на прочность, тянет за нервы, как за струны. Я мешаю ебаный шоколад деревянной ложкой и думаю о том, с каким бы удовольствием я надел бы кастрюлю с бурлящей шоколадной массой этому мудаку на голову, если бы он не успел схватить пистолет первым. Потому что тот факт, что мы спим в одной кровати, еще не значит того, что мы живем в мире и согласии. Он — безумный пират, я — неуловимый мститель, улавливаете суть?

Каждый день — это испытание. Сегодня я проиграл — он успел схватить пистолет первым. Если бы не это, то я бы сидел на его месте и наблюдал бы за тем, как он готовит шоколад в дебильном поросяче-розовом фартуке с рюшками. Розовый фартук с рюшками — это вся одежда, которую он мне дал. Потом я сожгу этот ебаный фартук, а пепел затолкаю Монтенегро в пасть, даже если для этого потом придется неделю прятаться по сельвам в надежде на то, что его головорезы меня не поймают, а то придется худо.

— Руку убери, — в ледяном тоне моего голоса слышна скрытая угроза. Он стоит сзади, вжимает дуло пистолета между моими лопатками, а свободной рукой гладит по пояснице. Холодно и мерзко. Я бросаю взгляд в сторону лежащего на разделочной доске ножа. Монтенегро не дурак, и нож отправляется на пол, а после пинка его ноги — и вовсе куда-то под стол. Если он сейчас выстрелит, то пуля прошьет мне позвоночник. Что такое пуля в позвоночнике? Это прямой путь в инвалидную коляску, и, будем честны, мне не так уж и поебать на этот факт.

— Ты мой. Ты сам на это подписался, — дыхание касается затылка, я опускаю голову. Упираюсь руками в стойки по правую и по левую стороны от плиты. Как бы мне самому не окунуться в ебаную кастрюлю. Дуло пистолета скользит вдоль моего позвоночника пересчитывая позвонки. На стол рядом со мной с влажным шлепком опускается что-то непонятное. Приоткрыв глаза, смотрю в сторону и брезгливо морщусь. Сердце. Ебанное настоящее сердце, совершенно свежее и слишком крупное для человеческого. Обнадеживает.

— С днем Святого Валентина, Джесси. Я жду тебя наверху, — выдыхает он мне на ухо и убирает пистолет. Я почти уверен, что его пушка не была заряжена. Усмешка, широкая и беззлобная. Он редко бывает таким искренним, так что, поднимаясь на второй этаж и сдергивая с себя проклятый фартук, я думаю о том, что временами его потуги быть хорошим парнем надо вознаграждать.

2. Ложь, п_здежь и симуляция

Болезни мне не нравятся по многим причинам: слабость, немощность, раздирающий глотку кашель. Все это отвратительно. Еще больше мне не нравятся болеющие люди. Особенно мужчины. Особенно если этот мужчина — Ваас Монтенегро. Я смотрю в сторону корчащегося на кровати любовника как на бездарного артиста какого-нибудь цирка уродов. За все время болезни он стал раза в три агрессивнее и раз в десять требовательнее, а при отсутствии подчиненных, когда мы оставались наедине, устраивал еще и трагические шоу, ежеминутно взывая к несправедливым небесам и моей совести, попутно обвиняя меня в бессердечии и неблагодарности. И за что, спрашивается, мне его благодарить? За круто переменившуюся жизнь? За нарушенный распорядок? За потери? За несколько месяцев паники, мракобесия и убийств? Впрочем, честно говоря, Монтенегро это как-то не особо ебало, о чем он не ленился меня оповещать в самых разных жестах и фразах.

Нет, я, как человек ответственный, принялся отпаивать этого клоуна августовыми настойками и силком заставлять его жрать всяческую местную растительность, о свойствах которой хорошо знал. Несколько раз в моей голове, конечно, мелькала затея накормить ублюдка волчьей ягодой или, на крайний случай, белладонной, но все это было, само собой, затеями, у которых не было никакого будущего. Ваас был нужен своим людям, и, будем честны, мне в частности. У нас с ним, знаете ли, давние счеты и неоплаченные долги. Я естественно неоднократно задумывался о том, что он безбожно симулирует, но высокая температура говорила об обратном, а так как температуру гневным ором не собьешь, мне приходилось опять тащиться к нему с тазиком холодной воды и обтирать потеющую от жара кожу.

Не так давно в его голову взбрела и вовсе абсурдная, как ни посмотри, идея, заключающаяся в том, что секс, по мнению недалеких знатоков из глубин интернета, оказывается, великолепно борется с вирусами и иже с ними. Сначала я даже подыгрывал ему, потому что, как оказалось, минет хорошо лечит не только от вирусов, но еще и от его по-детски нелепого нытья и к тому же является прекрасным снотворным и успокоительным одновременно. Но так как ничто не вечно, спустя какое-то время нашу оригинальную народную медицину пришлось прекратить, потому что челюсть у меня ныла зверски. Впрочем, Вааса моя челюсть не особо волновала, но и сделать он мне, кроме варварского убийства моих нервных клеток, ничего не мог. По крайней мере, я так думал. И стоит сказать, что думал весьма наивно.

— Нет, Джесси, ты останешься со мной, — воодушевленный шепот Вааса раздавался над самым ухом, руки сильно сдавливали бедра, да и никакой болезненностью тут и не пахло. А ведь — как это там говорится? — «ничто не предвещало беды». Я нахмурил брови и повернул голову в профиль, кося на хитрого пидораса гневно сверкающим глазом. Если бы в мире существовал прибор, измеряющий степень гнева, то, если кто-нибудь положил бы его рядом со мной, его бы закоротило. Дважды. Или трижды.

— Сволочь ты, Монтенегро, и пиздишь безбожно. Симулянт, — ворчал я, уже разложенный по кровати и наблюдающий за тем, как с меня стремительным жестом сдирают казенные фирменные портки.

— Я тебя тоже, принцесса, — как-то рефлекторно пробормотал пират, вытягивая ремень из петель своих штанов и нервно облизывая верхнюю губу. А потом гнев мой куда-то испарился, растаяв в кислоте животной, болезненной страсти.

3. Первое апреля

Я считаю, что весна — это все-таки прекрасная пора. Правда, на Рук четкого разделения между сезонами нет, потому что тут постоянно припекает так, что можно жарить яичницу на камнях, что у юных и неопытных пиратов, только прибывших из-за рубежа, вызывает когнитивный диссонанс — они никак не привыкли к тому, что в декабре можно загорать. Единственное существенное отличие весны от всех прочих времен года заключалось только в том, что все на этом безумном острове сходили с ума пуще прежнего. Особенно животные. Особенно дикие. Была у нас тут как-то раз не самая приятная, но до слез смешная ситуация, ходящая в народе под названием «Попытка изнасилования со стороны дикого вола», которая не нравилась только одному человеку — тому, кто принимал в этом деле самое активное участие, но это уже совершенно другая история.

Так вот. Весна. Чудесная пора. Исход марта. Что у нас после марта? Правильно, апрель. И тут у нас очередной праздник — первое апреля, что говорится, — день дурака. Я предпочитаю называть этот день Днем Вселенского Наеба и передвигаться исключительно скрытно, пристально осматриваясь по сторонам.

Но это все лирика. Суть же данной истории заключалась в том, что в этом году мне невероятно повезло и изгаляться, придумывая очередную неприятную шутку мне, судя по всему, будет не надо. Шутить же в этом дурдоме я мог только над одним человеком. Над Ваасом Монтенегро, который вот уже на протяжении десяти минут являлся объектом скрытой съемки. Как ни крути, воин воином, а изначально я все же фотографом значился. Но дело тут даже не в Монтенегро, а в том, что он делал. В данный момент времени Ваас, улыбаясь как полоумный, самозабвенно играл с выводком котят, которых, судя по всему, тайно подкармливал все это время. Сие открытие меня приятно удивило и в некотором роде даже заставило умилиться, но в то же время послужило еще и прекрасным поводом для грандиозной шутки.

Перед печатью я даже отретушировал фотографии, но сложнее всего было их распечатать, потому что единственный рабочий принтер находился на другом острове. И все же, возвращаясь обратно, на главную пиратскую базу, я не пожалел часа потраченного времени, потому что на руках у меня было пятьдесят великолепных и умилительных фотографий формата А4 и одна стандартного формата, которую я решил сохранить на память. Завтра должен был наступить День Вселенского Наеба и именно поэтому, когда день склонился к ночи, я под покровом непроглядного мрака вышел в лагерь, чтобы вершить одно из коварнейших своих злодеяний.

Утром следующего дня, прославленный такими прилагательными как «безумный», «гневный», «жестокий» и «беспощадный», Ваас Монтенегро вышел в свет, чтобы осмотреть периметр своей территории. Первое, что он увидел, — скопившиеся тут и там группы подчиненных, которые с интересом ценителей современного искусства рассматривали стены ближайших зданий группами от пяти до пятнадцати человек. Когда Ваасу все же удалось протолкнуться через одну из таких групп, которые при его появлении тут же начали давиться смехом и растягивать по небритым рожам сладкие улыбочки, он уже почувствовал неладное. Когда же он увидел что именно повешено на стене, то исключительно рефлекторно, не моргая и не глядя, протянул руку к поясу одного из подчиненных и достал оттуда саперную лопатку.

— Где принцесса? — пророкотал он замогильным голосом, явно не настроенный на позитивный лад.

— Минут двадцать назад убежал к пирсу. При этом громко ржал и поздравлял всех с праздником, — протараторил ближе всех стоящий к Ваасу пират и получил поручение сорвать сие «творчество-хуерчество» со всех стен в самое ближайшее время.

— А я пока пойду, поищу этого мудака. Расскажу ему, что такое «пиздец», — пробасил Монтенегро и, не выпуская из рук саперной лопатки, побрел в неизвестность на поиски фотографа от бога.